Сохранение разнообразия лососевых рыб северных и дальневосточных регионов России

Ускоряющееся сокращение биологического разнообразия природных живых систем и объектов, особенно интенсивно используемых экосистем человеком, промысловых видов и их отдельных популяций — представляет собой один из основных экологических вызовов современности. Актуальность и практическая значимость проблемы сохранения биоразнообразия признана мировым сообществом в принятой им «Конвенции о биологическом разнообразии» (Рио-де-Жанейро, 1992 год). Россия подписала (1993 г.) и ратифицировала (1995 г.) эту конвенцию, чем приняла на себя целый ряд обязательств и конкретных планов по претворению в жизнь ее рекомендаций. Анализ хода реализации этих планов и обязательств в нашей стране был представлен в Национальных докладах Российской Федерации о сохранении биоразнообразия (1997 г.) и о переходе к устойчивому развитию (2002 г.).

В качестве одной из проблем, требующих незамедлительного решения, следует признать критическое состояние запасов лососевых рыб России, разнообразие которых находится под реальной угрозой. Вместе с тем, перед рыбохозяйственной наукой не ставятся задачи по решению фундаментальных вопросов сохранения разнообразия ихтиофауны, и основное внимание в своих прикладных исследованиях она, в силу ведомственной принадлежности, уделяет изучению водных биоресурсов в целях экономически эффективной их эксплуатации. При этом коммерческая выгода зачастую вступает в противоречие с целями сохранения биоразнообразия и рационального природопользования. Поэтому для получения объективных результатов и экспертных оценок в этих вопросах необходимо проведение независимых исследований на академическом уровне, что мы и делаем в рамках Государственного контракта № 02.515.12.5003 по теме (шифр 2008-05-1.5-16-02): «Разработка комплексных методов сохранения разнообразия эксплуатируемых популяций проходных видов лососевых рыб в северных и дальневосточных регионах России».

Изучение лососевых видов рыб, всегда имевших высокую хозяйственную и коммерческую ценность, как в России, так и во многих зарубежных странах, находится сейчас в активной стадии, что связано с возникшими глобальными проблемами их существования. Большинство проходных лососей обладают хомингом, т. е. возвращаются на нерест в свои родовые реки. Таким образом, во многих водоемах обитают «прописанные» там популяции, что и определяет их внутривидовое разнообразие в ареале (Титов и др., 1992; Казаков, Титов 1995). Соответственно, утрата отдельных популяций ведет к снижению генетического разнообразия вида, что негативно сказывается на его устойчивости в меняющихся условиях среды обитания, а попытки восстановить утраченные или находящиеся под угрозой исчезновения популяции за счет искусственного воспроизводства, проводились без должного научного обеспечения вследствие недостатка знаний по этим проблемам, и, зачастую, лишь усугубляли ситуацию (Алтухов и др., 1997; Мартынов, 2007).

В настоящее время основными районами в нашей стране, где сохранились относительно крупные естественные популяции лососей, являются Северо-Запад России и Дальний Восток.

До недавнего времени Европейский север России, а точнее Кольский полуостров, был единственным регионом, где большинство лососевых рек оставалось в относительно благополучном состоянии, и численность популяций атлантического лосося находилась во вполне устойчивом состоянии (Матишов и др., 2000). Общепризнано, что природа данного района является уникальным экосистемным эталоном, который необходимо оберегать от непродуманной хозяйственной деятельности, а обитающие здесь дикие популяции семги — стратегически важный генофонд атлантического лосося не только в России, но и на планете в целом.

Основными проблемами на Дальнем Востоке является сокращение естественного нерестового фонда лососей, а также видового и внутривидового разнообразия этих рыб. Кроме угрозы необратимых потерь генофонда, наличие этих опасностей имеет вполне конкретное и крайне важное экономическое значение: необратимое снижение ценностной структуры региональных лососевых стад и стабильности сохранившихся видов. Последнее обстоятельство имеет чрезвычайно негативное не только экологическое, но и социальное значение для обширных побережий российского Дальнего Востока, где экономика имеет преимущественно рыбохозяйственную специализацию.

Между тем, из-за неуклонно возрастающего антропогенного пресса на водные экосистемы уровень экологических рисков в настоящее время значительно вырос, и на фоне прежних проблем сохранения и поддержания разнообразия, благополучия и стабильности лососевых популяций, связанных с различными негативными аспектами легального и нелегального промысла, возникли новые риски, но уже сугубо биологического характера. К ним относятся существующие технологии искусственного воспроизводства лососей, индустриальное садковое лососеводство, преднамеренная и случайная интродукция чужеродных видов и быстро развивающееся рекреационное рыболовство.

Несмотря на то, что искусственное воспроизводство лососей практикуется уже около ста лет, результаты его оцениваются различными специалистами и экспертами неоднозначно. Одни считают (Карпевич и др., 1991), что только искусственное воспроизводство позволило сохранить многие гибнувшие популяции лососей, другие (Казаков, Титов, 1992) — что из-за неискоренимых недостатков рыбоводной биотехники произошла качественная и количественная деградация даже вполне благополучных ранее популяций лососей, как, например, в Северной Америке, где фиктивными успехами лососевого рыбоводства оправдывали перепромысел проходных тихоокеанских лососей (Лихатович, 1999); а третьи (Махров и др., 2001) — что генофонд некоторых популяций конечно пострадал, но о деградации никак говорить нельзя. К негативным последствиям привела и научно необоснованная система перевозки выращенной на рыбоводных заводах молоди в «неродные» водоемы, где обитают лососи с иной популяционной структурой (Артамонова и др., 2002, Артамонова, Махров, 2005).

Индустриальное садковое лососеводство в Норвегии выявило ряд серьезных научных и технологических просчетов (рис. 1),), которые оказали очень серьезное влияние на благополучие естественных популяций атлантического лосося в норвежских реках. Поскольку садковый лосось является селективной формой (фактически — породой) как атлантического, так и стальноголового лососей, которые адаптированы к искусственно сбалансированному рациону, то встречи беглых садковых лососей с «дикими» особями на нерестовых площадях крайне нежелательны, поскольку это приводит к изменению популяционной структуры и, чаще всего, к постепенной необратимой деградации естественных популяций. Более того, доказано (Канидьев, 1984), что стальноголовый лосось более устойчив к негативным изменениям в среде обитания, в частности к загрязнению, чем атлантический, в результате чего имеет иммунное превосходство, и за счет этого может вытеснять нативный вид. Однако гораздо быстрее беда пришла, откуда не ждали — вместе с садковым лососем в реки проник опаснейший чужеродный паразит лососевых — гиродактилус, который, за короткое время, практически уничтожил многие процветавшие ранее популяции атлантического лосося в скандинавских реках, и норвежскому правительству пришлось принимать экстренные, в том числе чрезвычайные и запретительные меры по сохранению и восстановлению гибнувших популяций.

Между тем, при существующей ныне интенсификации садкового лососеводства (а в настоящее время в Норвегии производится около 500–600 тыс. т товарного лосося, что ориентировочно составляет 200–300 млн. экз.), беглых «искусственных» рыб появляется все больше, и такие особи стали обычным явлением в семужьих реках мурманского побережья, где их ловят десятками (Муравейко и др., 2000; Карамушко, Берестовский, 2005) что, исходя из печального норвежского опыта, является крайне негативным фактом. Однако никакого мониторинга этого «биомусора» в реках Кольского полуострова официально не ведется.

В середине прошлого века стало бурно развиваться такое направление, как акклиматизация, и были предприняты многочисленные попытки интродукции гидробионтов. В частности, в нашей стране большое значение придавали повышению рыбопродуктивности наших североевропейских морей за счет вселения тихоокеанских лососей (Карпевич и др., 1991). С Дальнего Востока в Баренцево и Белое моря начали массированно завозить сначала икру кеты, потом горбуши, кижуча (этот вид завозился не столько для акклиматизации, сколько для экспериментальных исследований для изучения перспектив его садкового выращивания) и, непредумышленно, нерки. Однако, единственный вид тихоокеанских лососей, который за десятилетия смог адаптироваться, и даже давать в некоторые годы вспышку численности в этом регионе — горбуша, что расценивалось с рыбохозяйственной точки зрения крайне положительно, причем даже зарубежными учеными, рассматривавшими горбушу в норвежских реках, как равноценную замену деградирующим популяциям атлантического лосося (Berg, 1977).

 

Рис. 2. Распространение горбуши в Евразии: 1- естественный ареал; 2 — область расселения акклиматизанта, 3 — ареал, обжитый горбушей в последние несколько лет

Однако появление большого количества этого чужеродного лосося в семужьих реках с уникальными популяциями сразу выявило в связи с этим ряд негативных фактов (Лысенко, Берестовский, 1999; Лоенко и др., 2000; Зубченко и др., 2005). Не было учтено и то, что из-за современной техногенной деятельности человека происходит закономерное уменьшение речных площадей, пригодных для обитания и размножения лососевых. Поэтому горбуша, которая уже расселилась на водных пространствах между Исландией, Скандинавией, Шпицбергеном, а на восток — вплоть до Оби (рис. 2), может, при массовых ее заходах в реки Белого и Баренцева моря, когда общая численность нерестовых мигрантов по экспертным оценкам (Лоенко и др., 2000, Зубченко и др., 2005), достигает 300–500 тыс. экз., «задавить» своей преобладающей биомассой нативные виды рыб. В том числе и пришедшего на нерест атлантического лосося, что угнетающе повлияет на процесс его размножения и, соответственно, повлечет за собой снижение генетического разнообразия популяции. На подобные факты особо акцентирует внимание Международный Союз по сохранению природы и природных ресурсов, который рассматривает и плановое, и случайное вселение новых видов, как форму биологического загрязнения.

В последнее время бурно развивается индустрия международного рыболовного спорта и туризма, которая при дискриминационной нормативно-правовой поддержке рыбохозяйственого ведомства и региональных властей активно вытесняет в северных и дальневосточных регионах России традиционные рыбные промыслы и любительское рыболовство. Причем наиболее коммерчески выгодными рыбами для привлечения иностранных клиентов являются именно проходные лососи (рис. 3). Однако численность их повсеместно снижается, а международная индустрия рыболовного спорта и туризма наоборот — процветает, и, соответственно, требует все возрастающей биоресурсной поддержки.

 

Рис. 3. Вылов атлантического лосося в реках Кольского полуострова иностранными (1) и отечественными (2) рыболовами в разные годы. Позднее официальная статистика по этим категориям не афишировалась.

Чтобы решить эту проблему, было решено создать «иллюзию численности» рыб (Hooton, 1999) и основной формой современного спортивного рыболовства стала пропагандироваться и даже принудительно внедряться «американская модель» рекреационного рыболовства, основанная на принципе неограниченного лова и выпуска пойманной рыбы обратно в водоем (рис. 4) с целью последующей ее неоднократной поимки — C&R (catch-and-release — «поймай и выпусти»).

 

Рис. 4. Официальные статистические данные по вылову атлантического лосося по принципу «поймал-отпустил» (1) и «поймал-изъял» (2) в реках Кольского полуострова в 1991—2004 гг.

Однако сейчас появляется все больше и больше данных о негативных последствиях лова лососей по этому принципу (Робинсон, Ощеренко, 1999; Hooton, 1999; Шпарковский и др., 1999; Зюганов, 2005; Берестовский, 2006). Более того, в законодательстве некоторых стран — Германии и Швейцарии, например, — по Закону о животных нельзя выпускать пойманную на крючковую снасть мерную рыбу, потому что с биологической точки зрения это является иррациональным природопользованием, ведь рыба становится не добычей и ценнейшим продуктом питания, а объектом для развлечения, причем сам процесс C&R плохо влияет на ее физиологическое состояние. Так, например, большинство проходных лососей заходит в реки с «отключенной» пищеварительной системой и, соответственно, невосполнимыми в пресной воде энергетическими запасами, с единственной целью — оставить после себя потомство. Семга осеннего хода добровольно голодает около полутора лет, а летнего — почти год, ведь выжившие после нереста лососи, пережив зиму в реке, скатываются в море и начинают питаться только весной. И потому, генетически не запрограммированные энергетические расходы на сопротивление рыболову, причем, зачастую, неоднократное, ведут к физическим травмам, преждевременному истощению необходимых жизненных сил, (Griffits, 1987), физиологическому стрессу (Шкурко, Белковский, 1990; Зюганов, 2005) и даже к летальному исходу из-за необратимого ацидоза. Все это неминуемо отражается на полноценности икры и молок, т. е. на воспроизводительной способности доживших до нереста лососей, и, как следствие, приводит к структурной перестройке популяций и нарушению естественной динамики ее численности (Lewynsky, Bjornn, 1987; Шпарковский и др., 1999; Hooton, 1999). Эти выводы подтвердили и зарубежные физиологи, которые в экспериментальных условиях показали, что у рыб, пойманных на крючок, а затем отпущенных, наблюдается задержка нереста, продуцирование более мелких мальков и продуцирование меньшего числа особей (Cooke et al, 2002), кроме того, полученный физиологический стресс уменьшает скорость плавания лососей и снижает их устойчивость к болезням (Barton, Schreck, 1987).

Между тем, рыбохозяйственная экспертиза последствий применения принципа «поймал-отпустил» зачастую проводится сугубо в коммерческих интересах, а результаты исследований нивелируются или даже искажаются в выгодном для бизнеса ракурсе. И эта недостоверная информация вводит в заблуждение, как рыболовов, так и законодателей, убеждая их совершать ошибки на стадии принятия решений, что влечет за собой ничем не оправданный, а иногда и непоправимый ущерб рыбным ресурсам. Так, например, официальная рыболовная статистика по рекреационному лову атлантического лосося в реках Кольского полуострова (фактически уже много лет отданных вместе с рыбными ресурсами в полное распоряжение коммерческих фирм-туроператоров), которая связана с перерасчетами под принцип «поймал-опустил», является заведомо недостоверной, и реальный вылов занижен в несколько раз (Берестовский, 2008). В связи с этим очень важно аргументировано подойти к вопросу о путях развития рекреационного рыболовства, чтобы не допустить деградации уникальных популяций лососей.

 

Авторы публикации

Академик Г. Г. Матишов, Е. Г. Берестовский 

Мурманский морской биологический институт КНЦ РАН 

Вестник РАН, 2010/1 С.52–56. 

Первоисточник статьи: Рыба Камчатского края